Проводы мобилизованных быстро превратились в ритуал, сформировался новый обряд перехода, а значит, нужна его сакрализация и эстетизация.
В первые две недели священники появлялись на призывных пунктах по собственной воле или по приглашению военных, это не было официально, но 6 октября практику узаконили: патриарх издал распоряжение, чтобы архиереи в своих епархиях «организовали в сотрудничестве с руководителями регионов Российской Федерации в военкоматах и пунктах мобилизации (доподготовки) пастырское окормление мобилизованных».
Епархии охвачены энтузиазмом
В Калининграде духовенство обратилось к пастве с предложением десятидневного поста и сугубой молитвы о воинах. В храмах Екатеринбурга объявили дополнительный «кружечный сбор» на «помощь воинам, ныне защищающим наше Отечество», чтобы купить «вещи, необходимые в быту и на поле брани», – словно ополчение собирают, а не регулярную армию. Епископ Савва (Тутунов), один из ближайших сподвижников патриарха Кирилла, заместитель управляющего делами Московской Патриархии написал в своём телеграм-канале: «Наш Илиинский приход в Черкизове включается в общенациональное движение и начинает сбор помощи русским воинам».
По епархиям разошлось циркулярное письмо за подписью управляющего делами Московской патриархии митрополита Дионисия (Порубая), второго человека после патриарха в административном аппарате РПЦ, с текстом «Молитвы о святой Руси», которую предлагается по благословению патриарха всем читать во время литургии. Помимо констатации, что в Святой Руси «година испытаний», в этой молитве есть слова «молимся о еже благосердием и милостию призрети на воинство и вся защитники Отечества нашего».
Патриарх Кирилл с самого начала поддерживал «специальную военную операцию», а после объявления мобилизации и вовсе еретически приравнял гибель солдат в бою к искупительной жертве Христа, сказав, что тот, кто «погибает при исполнении воинского долга [...] себя приносит в жертву за других. И эта жертва смывает все грехи, которые человек совершил», – и призвал к «духовной мобилизации», которая поможет «мобилизации сил нашего Отечества».
Епископы РПЦ либо присоединились к своему патриарху, либо хранят молчание. Митрополит Рязанский Марк сказал: «Мы видим, как другие страны ополчились [...] если такое решение принято, значит это воля Божья, и с болью в сердце нужно что-то сделать для Родины». А епископ Скопинский и Шацкий Питирим (Творогов) сообщил, что «на передовой ад, но через него наши воины идут в рай», и что «мобилизация – это спасение для мужчин, которые потеряли цель в жизни, а теперь они могут стать мучениками».
Священники идут на войну
Священникам начали приходить и повестки. Митрополит Липецкий и Задонский Арсений направил клирикам своей епархии письмо, в котором признал, что отсрочки для священнослужителей не существует, и порекомендовал договариваться в военкоматах, чтобы мобилизованных определяли на должности, «не предусматривающие непосредственного участия в боевых действиях».
Священникам по канонам запрещено проливать кровь и брать в руки оружие. В случае, если священник виновен в автомобильной аварии со смертельным исходом, его лишают сана. Поэтому вопрос очень чувствительный.
«Священники служат в армии военными священниками. Это для них единственная возможность участвовать в военной операции», – сказал один из основных официальных церковных комментаторов, заместитель Синодального отдела по взаимодействию с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе. Но никаких юридических оснований для этого утверждения нет: действительно, в армии есть капелланы, то есть военные священники, и как минимум двое из них уже погибли (духовник Оренбургского казачьего войска протоиерей Евфимий Козловцев и духовник татарского батальона “Алга” священник Анатолий Григорьев), но нет такой правовой нормы, по которой священников могут призывать только в качестве капелланов.
Журналисты нескольких изданий звонили на горячую линию по мобилизации в разных регионах и получали однотипные ответы, что «с точки зрения закона и армии священник - такой же гражданин России, как и все», «какой-то отдельной информации по священникам нет, не поступало», «если священник стоит на воинском учете, то все возможно». Теоретически первые священнослужители и монахи, получившие повестки, уже должны были на общих основаниях оказаться в военных частях.
Случаются и трагикомические истории: в Тюменской области в селе Упорово священник ночью сбежал в военкомат, скрыв, что у него шестеро детей, ему выдали форму и отвезли на полигон, но вмешалась жена, и беглеца вернули.
Историк Надежда Белякова написала в телеграм-канале, что одним из пунктов договорённостей Сталина и митрополита Сергия (Страгородского) во время Второй мировой войны было признание особого статуса служителей культа: если они были зарегистрированы в государственных органах как священнослужители, их не мобилизовывали. Несмотря на годы полной лояльности РПЦ российскому государству, сейчас таких договорённостей не существует. За прошедшие с начала мобилизации две недели удалось пропихнуть для семинаристов такую же отсрочку, как для студентов государственных вузов, она касается только тех, кто получает первое высшее образование.
Как отказать государству
Русская Православная Церковь на всех уровнях – от патриарха до провинциального духовенства – активно включена в обеспечение мобилизации и героизацию войны. Кажется, все они делают это совершенно добровольно, без запроса и принуждения, не получив взамен даже брони для священников и церковных сотрудников.
Между тем в Основах социальной концепции Русской православной церкви – главном труде митрополита Кирилла (Гундяева), будущего патриарха, в его псевдолиберальный период конца 1990-х написано: «Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху». Это официальный документ, принятый Архиерейским собором, который проходят в семинариях, его читал каждый священнослужитель РПЦ и многие миряне.
Если вообразить, что Ангел Господень явился патриарху Кириллу в тонком сне, и он, став из Савла Павлом, разослал по епархиями и приходам циркуляр с этим фрагментом Основ социальной концепции, призвал отказаться от благословения мобилизации и войны и вспомнить заповедь «не убий», то РПЦ превратилась бы в реальную общественную силу. Она внесла бы весомый вклад в прекращение войны и возвращение российскому народу политической субъектности, спасла бы миллионы жизней.
Хотя бы попыталась спасти!
Протест, поддержанный сильной Церковью так же единодушно, как она благословляет войну, мог бы переменить ход истории. Пока же слабая Церковь ритуально и пропагандистски обслуживает мобилизацию. Власть воспринимает ее как идеологическую структуру, менее затратную, но и менее эффективную, чем телевидение, а народ не отличает ее от шамана. И несмотря на это, РПЦ в лице патриарха Кирилла и его епископов выбрала полностью разделить судьбу российского государства, какой бы она ни была.
