Если верить письму, которое морские пехотинцы 155-й бригады Тихоокеанского флота вроде бы направили губернатору Приморья Олегу Кожемяко, то выйдет, что только одна эта бригада на войне теряет в день сто человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. А сколько на фронте таких бригад?
Министр обороны Сергей Шойгу в сентябре заявлял, что российская армия потеряла за все время войны примерно шесть тысяч человек. Украинские источники утверждают, что русских в Украине погибло уже больше семидесяти тысяч. Более или менее эту цифру подтверждают и западные разведки. Но даже эта, самая большая цифра кажется маленькой и политикам, и даже простым российским гражданам.
Подумаешь, семьдесят тысяч! Бывали в нашей истории славные страницы, когда мы и по двадцать миллионов теряли! И ничего! Тридцать миллионов еще мобилизационный потенциал России! Тридцать миллионов можем мобилизовать и бросить в топку войны! Еще одну Великую Отечественную войну можем выиграть!
И, наверное, это правда — не считаясь с человеческими потерями, Россия может выиграть большую войну еще один раз.
Последний раз.
Вообще-то к каждому солдату следовало бы отнестись как к уникальной личности. У него есть имя, цвет глаз, особые приметы. Он чей-то сын, чей-то муж, чей-то папа. У него есть любимая собака, у него есть хобби и особая манера насвистывать популярные песенки. Если бы мы — научились относиться к каждому солдату как к неповторимой личности, войн на земле не было бы больше никогда — кому ж придет в голову уничтожать что-то неповторимое?
Но политики считают солдат тысячами, а граждане — тысячами плюс один, плюс тот, кто погиб в их собственной семье. Так вот. Даже если считать не тысячами, сотнями тысяч и миллионами, а единицами, эта война имеет значительный шанс стать для российского народа последней.
Тридцать миллионов мобилизационный потенциал — как посчитали? Возьмите население России, отнимите женщин, детей, стариков и инвалидов — вот и получится тридцать миллионов молодых дееспособных мужчин. Тридцать миллионов мужчин, которые могут делать какое-нибудь дело. Тридцать миллионов осиротевших семей.
Если бы случилась с нами такая война, как Вторая мировая, и для победы в ней пришлось бы уничтожить все дееспособное мужское население страны — кто бы пользовался плодами этой победы? Кто вернулся бы с фронтов восстанавливать пришедшее в упадок хозяйство, если мужчин больше нет? Кто в городских садах и парках носил бы детей на плечах, да и кто бы зачал этих детей? Но это ведь не такая война, как Вторая мировая.
Про мобилизационный потенциал в тридцать миллионов надо понимать, что это последние мужчины. Мобилизуй их, и народ прекратит существовать.
Про семьдесят тысяч погибших надо понимать, что это почти половина российской армии, вторгшейся в Украину 24-го февраля 2022-го года. И это почти десять процентов всей российской армии, всех родов войск на всей русской земле, во всех русских морях и во всем русском небе.
Разумеется, личный состав армии будет восстановлен. Мобилизовали триста тысяч (или пятьсот?) — мобилизуют еще триста, еще пятьсот, еще миллион — да хоть всех молодых дееспособных мужчин, таких мужчин, которые могут делать в России хоть какое-нибудь дело.
Надо так понимать, что теперешнее руководство страны никакого дела на российской земле для российского народа, для российского мужчины не видит. Население, кажется, только мешает, и лучше было бы, чтобы стояли посреди бескрайней снежной пустыни нефтяные качалки и качали бы нефть, управляемые роботами или гастарбайтерами, завезенными вахтовым методом.
Руководству страны не нужно, чтобы по городам и весям стучали молотки и визжали пилы, не нужно, чтобы кто-то барабанил по клавишам компьютера и управлял сложными машинами. Не нужно, чтобы кто-то дарил смеющимся от счастья женщинам неуклюжие букеты и катал на плечах по городским садам и паркам смеющихся от счастья детей.
